СТАТЬИ

Режиссер Владимир Алеников — о съемках «Ералаша» и многолетней работе над новым фильмом

В Одессе состоялась премьера нового замечательного фильма Владимира Аленикова «Война Принцессы». Работа над ним началась довольно давно. В нём дебютировали известные сегодня артисты — Лянка Грыу, Артур Смольянинов, а также певица Глюкоза (Наталья Ионова). «Известиям в Украине» ВЛАДИМИР АЛЕНИКОВ рассказал о многострадальной судьбе своей новой картины, работе в Голливуде и том, как поживают принесшие ему широкую известность Петров и Васечкин.

Миллионная лента

- Почему вы так долго работали над этой картиной?

- В какой-то момент оказалось, что ни тот, кто финансировал фильм, ни ряд других людей совершенно не заинтересованы в выходе картины. У меня по сути силой отобрали права, но я боролся за этот фильм и, в конце концов, отстоял его. Путь был долгий и непростой. Первые съемки начались в 1999 году, а первый вариант сценария я начал писать ещё в 1996-ом. Поскольку картину снимали в Одессе, то здесь я и решил впервые показать фильм зрителю. Эта драма рассказывает о любви кавказского мальчика и русской девочки. Своего рода вариация на тему Ромео и Джульетты. Тема противостояния разных национальностей международная, и я хочу представить ленту не только в России, но также в Америке и в Европе.

- Наверное, в Америке немного легче найти средства на съемки фильмов? К слову, какой бюджет фильма «Война Принцессы»?

- Бюджет — миллион долларов. Найти средства на съемки всегда и везде тяжело. Режиссер полностью зависит от чужих денег. В США сама по себе индустрия больше, там четко работает механизм частных инвестиций. Если ты договорился с кем-то на студии, то можешь гарантировать возврат денег. Кардинальное отличие от России, где пока никто ничего гарантировать не может! Именно с этой точки зрения проще работать в Америке. 

- А как вам удалось попасть в Голливуд?

- Я подписал свой первый американский контракт после того, как моя картина «Биндюжник и Король» стала крупнейшим событием Международного кинофестиваля в Лос-Анджелесе. Ее там показали дважды. Это беспрецедентный случай. Ее сравнивали со знаменитым мюзиклом «Скрипач на крыше». Эти два фильма объединял один жанр — драматический мюзикл. Еврейская тема тогда была очень интересна американцам. Потом в Америке я снял две картины: «Феофания, рисующая смерть» («Время тьмы» в американском прокате) и «Пистолет (с 6 до 7.30 вечера)». Последняя картина получила кучу наград на разных фестивалях, в том числе она представляла США в конкурсе Всемирного Монреальского кинофестиваля в 2003 году. Одновременно я преподавал кинорежиссуру в Лос-Анджелесском университете.

- Согласитесь, вам из немногих русских повезло снимать в Голливуде

- Действительно, нашим в Америке тяжело пробиваться. Сначала нужно получить право, а потом найти инвесторов. Далее предстоит борьба за саму картину: ведь режиссер зависим от денег и от чужой воли. Мы не художники, которым нужны только холст и кисти. Режиссерская жизнь состоит из нескольких этапов борьбы – создание проекта, его финансирование, затем работа над ним и путь к зрителю. Всё это очень не просто. Но главное для меня найти финансирование на новые картины, а сценарии всегда есть. Сейчас я мечтаю снять фильм по своей новой книге — это роман-триллер «Сумерки в спальном районе». Ее презентация с успехом состоялась в Москве. Совсем недавно вышла третья картина, связанная с Америкой — «Голливудский мусор», где я выступил продюсером.

Американский вопрос

- Эту картину снял ваш сын, и вы ее представили на Одесском международном фестивале летом. И потрясающе, что в дебюте согласились сыграть такие известные актеры, как Дэррил Хана, Уильям Болдуин и Майкл Мэдсен!

- Им просто понравился сценарий. Я уверен, что настоящие актеры всегда хотят сделать то, чего еще никогда не делали. В фильме Ханна и Мэдсен, и Болдуин, и Стивен Бауэр играют самих себя, и это очень необычно. Я счастлив, что мой сын Фил Волкен, он же мой ученик, показал свой первый фильм «Голливудский мусор» в Одессе — в любимом мною городе. Я хочу, чтобы и дальше наша связь с Одессой не прерывалась. Ребенком он снимался в моих фильмах на Одесской киностудии: «Приключения Петрова и Васечкина», «Биндюжник и Король». Я обожаю Одессу. Мне здесь всегда замечательно работается, я снял тут свои лучшие картины!

- Кстати, мало кто знает, что и вы снялись в «Приключениях Петрова и Васечкина».

- А я уже и сам забыл! Действительно, в «Приключениях» я сыграл в эпизоде водителя грузовика. А в «Каникулах» француза. И в картине моего сына сыграл роль оператора. Такое происходит, как правило, от безвыходности, когда нет подходящего актёра под рукой.

- О продолжении картины не задумывались?

- Была такая идея, я начал было работать над проектом фильма «Петров и Васечкин 20 лет спустя», но всё остановилось из-за отсутствия финансирования. Эти детские картины о приключениях моих героев стали необычайно популярными. Они несли в себе некий заряд свободы. Начальство обвиняло их в том, что это не пионерская пластика и не пионерская музыка — это, мол, всё американизмы.

- В Америке случайно не показывали «Петрова и Васечкина»?

- «Приключения» показали по телевидению после успеха на Международном фестивале детских фильмов в Чикаго. Но вообще в Америке ничего не хотят знать, кроме американского кино. Когда на моей первой лекции в Лос-Анджелесском университете я сказал, что я из Москвы, то студент поднял руку и на полном серьёзе спросил: «Москва — это страна или город?» Американцы зациклены на себе! Интереса к остальному миру почти нет. Есть небольшая когорта интеллектуалов, которые проявляют интерес к другому кино. Но прокат таких фильмов крайне ограничен. Там мало европейского кино, тем более российского. Сына нужно было кормить, так возник «Ералаш»

- А как поживают Петров и Васечкин?

- Егор Дружинин и Инга Ильм, также как и я, живут в Москве. Так что мы периодически встречаемся. Васечкин — Егор Дружинин — сейчас известный хореограф и режиссер, а Петров — Дмитрий Барков — стал бизнесменом.

- Правда, что вы работали учителем, прежде чем подались в режиссуру?

- Да, я преподавал в Московской физико-математической школе № 2 три года и даже был заместителем директора.

- Ваши ученики вас помнят?

- Надеюсь. Я периодически их встречаю и в России, и в других странах.

- Кто же повлиял на ваш выбор в сторону кинематографа?

- Моя мама вдохновила меня на эту профессию. Она снимала меня и мою сестру на старую трофейную немецкую камеру. Потом дала мне задание: из этих кусочков сделать целое кино и показать гостям, которые должны были прийти. На эту работу ушли сутки! Так я понял: создавать кино — это что-то невероятное. Моя мама — поразительный человек. Всю жизнь она любила Испанию. В 18 лет отправилась добровольцем на испанскую войну, так как училась на испанском отделении филфака Ленинградского института. И темперамент у нее был какой-то испанский. А отец был замечательным ученым. Его выдвигали на Нобелевскую премию. Биофизик, основатель школы молекулярной биологии. У него были широкие знания в разных областях. Обширного кругозора человек, обожающий поэзию, живопись, литературу.

- В вашем доме гостило много актеров?

- Мои родители были знакомы с худруком Театра на Таганке Юрием Любимовым, поэтому актеры периодически целой компанией закатывали к нам домой: пели песни, беседовали. Был интересный случай в 1975 году с Высоцким. Дома он увидел мою гитару красноватого оттенка: мне её когда-то подарила девочка в Ленинграде. Гитара была необычная: она досталась от деда-буденовца. Внутри корпуса гитары даже была наклейка: «За проявленный героизм». Сделал её когда-то известный петербургский мастер Ягодкин. Когда Высоцкий увидел её, у него загорелись глаза, и он сказал: «Я репетирую роль Свидригайлова, и мне бы эту гитару...» Как можно было ему отказать? Он несколько лет выходил на сцену с моей гитарой, и я видел этот спектакль. Мы потом периодически сталкивались в общих компаниях. Последний раз встретились за два дня до его смерти. Я выходил из студии «Экран» в Останкино и наткнулся в вестибюле на Володю. Он был в белом костюме, немного бледный и отстраненный. Актер пришел к Грошеву, главному редактору «Экрана». Речь шла о картине «Зеленый фургон» на Одесской киностудии. Высоцкий очень надеялся снять эту картину как режиссёр. В тот же день вечером я увидел Грошева и спросил, что решили с Высоцким. Грошев, хоть и не стопроцентно, но пообещал запустить кино. Когда Высоцкий умер, я решил вернуть гитару в память о великом поэте. Но Театр на Таганке несколько месяцев мне ее не отдавал. Тогда я решился и поехал в театр. Там мне помог один мой товарищ. В конце концов, гитару нашли, но когда я ее увидел, то пришёл в полнейший ужас. Она была в щепках, гриф оторван, полностью раздолбленный инструмент. Я сложил все обломки в сумку, чтобы восстановить, но мастера и Москвы, и Питера, к которым я обращался, отказывались за неё браться. Купив твердый футляр, увёз гитару в Лос-Анджелес. Там рассказал об этой истории приятелю. Он посоветовал обратиться к одному индейцу в каньоне Топанга, делавшему гитары. И действительно, через пару месяцев он её полностью восстановил. У неё дивный звук, которым восхищаются все мастера. Этот индеец к тому же издавал журнал о музыке и инструментах. Фото гитары Высоцкого он напечатал на обложке этого журнала.

- Правда, что первые картины вы снимали на свои деньги?

- Да, я когда-то зарабатывал как поэт-переводчик. У меня выходило много переводов с французского и с испанского. Тогда платили хорошо — 1 рубль 20 копеек за строчку. Когда накопил деньги, то купил камеру. Покупал у операторов плёнку, оставшуюся у них от съёмок. Я арендовал аппаратуру, сидел по ночам на «Мосфильме» в монтажной до шести утра, заплатив сторожу, чтобы он меня пускал. У меня не было другого выхода, несмотря на все мои пятёрки на вступительных экзаменах, меня не зачисляли принимали ни во ВГИК, ни на режиссерские курсы. Дело было в еврейских корнях, в ту пору многие евреи-режиссёры уезжали из страны, и было принято негласное решение не принимать абитуриентов «сомнительного происхождения» на режиссуру художественного кино. Так я сделал свой первый фильм «Сад», в котором снимались Рамзес Джабраилов, Владислав Дворжецкий, Иннокентий Смоктуновский, Евгений Жариков и Елена Соловей. Фильм никуда пойти не мог, но состоялся закрытый просмотр, где оказалось несколько американцев. Они-то и предложили открыть счет на мое имя — на 50 тысяч долларов, огромные по тем временам деньги. Взамен я должен был отдать негатив фильма для выпуска его на Западе. За это можно было тогда попасть в тюрьму на долгие годы. Я, разумеется, отказался. Фильм «Сад» был показан только через 17 лет в московском Доме кино на вечере памяти Дворжецкого. В то время я еще снял на Армянской студии картину «Комитас» о трагической истории великого армянского композитора, но её не выпустили и по сути уничтожили, смыли. Последняя моя «андеграундная» картина называлась «Комната смеха», где, в частности, речь шла об антисемитской направленности политики государства в то время. Но когда родился сын, его надо было кормить. И тогда я стал писать и публиковать разные детские истории. Так мы встретились с замечательным человеком Александром Хмеликом, и он пригласил меня работать в только что возникший журнал «Ералаш». Я там проработал несколько лет, снял порядка 30 сюжетов. В «Ералаше» и родились мои персонажи Петров и Васечкин.

© Известия в Украине, Одесса

12 февраля 2013

Снежана Павлова