СТАТЬИ

Я минимально общаюсь с банками, потому как человек консервативный. То есть не меняю их словно перчатки. Пользуюсь Ситибанком, очень удобно. У меня никаких к ним претензий нет. Много лет работаю с банком «Уралсиб». Все, что касается бизнеса, проходит через него. Мне очень удобно, так как многое делаю через «Банк – клиент» не выходя из дома. Какие-то коммунальные расходы – это Сбербанк. Сбербанк очень улучшился, по моим наблюдениям, за последние десять лет. И интерьеры, и обслуживание. Стал намного удобнее, появились банкоматы, милые молодые люди, которые подходят к тебе и спрашивают, чем помочь. Электронная очередь... Все стало как-то цивилизованнее.

На другие банки не смотрю и на акции никак не реагирую. Если только кто-то из друзей расскажет, могу рассмотреть. А так сам, нет, этим не занимаюсь.

Я вообще никогда не брал кредитов – это огромный риск. Как я могу брать кредит? Подо что? Под свою квартиру? Чтобы остаться, если что не так, без квартиры? Я с большой опаской к этому отношусь.

Первое, на что обращаю внимание, входя в банк, – естественно, очередь. Ведь человека всегда интересует, как долго он должен там пробыть. Ну и, вторично уже, как себя ведет персонал, насколько там уютно, комфортно, есть ли где присесть.

Карту терял. Один раз даже снимали у меня какие-то деньги. То ли воровали, то ли терял. Я звоню в банк, говорю: «Карточку украли, к сожалению, пропала», – и там сразу все блокируют, останавливают. В том числе и в Ситибанке было. Когда списали деньги, банк возместил все без проблем.

За границей тоже бывали проблемы. Жена или дочка, находясь за границей, снимали деньги, несколько раз им блокировали их карты. Они мне звонят: «Что делать?» Я перезваниваю отсюда: «В чем дело? Почему? Пожалуйста, разблокируйте». Оказывается, нужно предупреждать, что ты едешь куда-то. Потому что неожиданные зарубежные расходы банк видит, считает, что это опасно, и тут же блокирует. Это очень неудобно, между прочим.

Деньги в семье общие, тратим по необходимости. Если едешь отдыхать, то, естественно, там тратишь. А если это будничная жизнь, то особых трат нет – идет накопление. Вообще, я много езжу. Я люблю горные лыжи и верховую езду. Каждый год стараемся куда-то поехать.

В Америке в банках, чтобы открыть свою компанию, требуется не больше пяти минут. Происходит это без всяких проблем и стоит какие-то гроши. Никаких очередей. Там своя бюрократия, но, в принципе, взаимоотношения с властью и с банковской системой намного проще. Уровень обслуживания там лучше. Ты входишь в банк, к тебе тут же подходят, спрашивают, какая у тебя проблема. И в зависимости от того, какой у тебя вопрос, отправляют к тому или иному сотруднику. Многие из них сидят в отдельных боксах и разговаривают с тобой индивидуально. А если что-то просто получить, оплатить, тогда ты идешь в окошечко.

Свою творческую жизнь я начинал как поэт-переводчик. Переводил довольно много стихов серьезных поэтов. Переводил французов, испанцев и публиковал. По тем временам за это очень хорошо платили. Вот, например, европейские поэты Возрождения: издательство «Художественная литература» платило 1 рубль 20 копеек за строчку. Перевел поэму средневековую, 700 строк, предположим, вот и получил уже довольно большую сумму. К 1972 году у меня выходило уже много сборников, и по тем временам я очень хорошо зарабатывал. И я все свои деньги вложил в свой первый фильм «Сад». Снял его полностью на свои. Я был, по-моему, единственный человек в Советском Союзе, который снимал кино вне государственной монополии, это было в 1973 году. Актеры снимались бесплатно, хотя артисты были замечательные – Женя Жариков, Лена Соловей, Рамзес Джабраилов, Алла Евдокимова и другие. Смоктуновский звук для фильма записывал в собственной ванной – больше было негде.

Я делаю всегда одно и то же: пишу книги, сценарии, снимаю, преподаю – это то, чем я занимаюсь в жизни. Поэтому, ну кризис, ну и что? По сути, деньги, которые нам платят в том же ВГИКе или на Высших режиссерских курсах, где у меня мастерские, – это копейки. Ну и что? Все столько получают.

В Одессу я попал очень просто. Снимал сюжеты для киножурнала «Ералаш». Довольно успешно, надо сказать. По сути, был ведущим автором и режиссером в течение какого-то времени, когда «Ералаш» возглавлял Александр Григорьевич Хмелик, который, собственно, его и создал. И там, в этих сюжетах, у меня появились мои персонажи Петров и Васечкин. Я стал писать про них всякие истории, они стали публиковаться. И Одесская студия предложила мне написать для них сценарий. Вот с этого и началось. Сначала один фильм о них, потом второй, книги стали выходить. Сейчас герои мои уже по 30 лет отпраздновали и даже звезду мне на небе подарили. Так и называется «Приключения Петрова и Васечкина». Много лет существует сайт www.vasechkin.ru, туда каждый день заходят новые почитатели этих персонажей.

Между Голливудом и Россией разница в финансировании кино огромная. В России фильмы финансируются государством. К сожалению, кино у нас финансируется очень мало. В частности, на детское семейное кино ничтожные какие-то деньги выделяются. У нас ведь один путь: конкурс, который устраивает Министерство культуры или Фонд кино, но там уравниловка сплошная, все получают одинаковую небольшую сумму. Еще год назад это было порядка 30 миллионов рублей, а сейчас еще сложнее все, ведь стоимость рубля почти вдвое упала. На эту сумму невозможно снять кино, хоть сколько-нибудь способное конкурировать с детскими зрелищными семейными картинами, которые сняты на Западе.

Советская власть, при всех ее минусах, очень хорошо понимала, что дети – это главное. Поэтому каждый год, помимо большого числа картин для широкой публики, выпускалось огромное количество фильмов для детей. Студия Горького делала каждый год 35 фильмов. Она была полностью ориентирована только на детскую аудиторию. Одесская киностудия делала 25 фильмов, плюс остальные студии обязательно делали фильмы для детей. Каждый год выпускалось 60–70 картин для подростков. И они финансировались гораздо лучше, чем обычные картины, потому что все понимали: снимать детское кино намного труднее и требует гораздо больше усилий. Даже пленки на детские фильмы выделялось гораздо больше, потому что дублей нужно значительно больше. Сейчас этого ничего нет в помине. Такая необыкновенно важная, коммерческая отрасль, как детское и семейное кино, у нас почти не существует уже на протяжении 25 лет. Наши дети в двух поколениях выросли не на нашем отечественном кино, а на американском, которое, может, и хорошее, но чужеземное.

Моя последняя картина «Война Принцессы» получила уже полтора десятка всяких наград. Но, наверное, самая главная из них – Специальный приз, который вручил митрополит Ярославский и Ростовский Пантелеимон на IV Международном молодежном кинофестивале «Свет мира» в Ярославле в прошлом году. «За огромный вклад в оздоровление морально-нравственного климата в молодежной среде, в преодолении агрессии и межнациональной розни» – это очень важная для меня формулировка. Думаю, если бы «Война Принцессы» шла широко, с хорошей рекламной поддержкой, могла бы изменить что-то к лучшему в нашей жизни. Но прокат был ограниченным…

Я стал художественным руководителем студии РЦСДФ лет семь назад и до сих пор там числюсь. Поначалу так серьезно взялся, даже специальный курс набрал, готовил документалистов. Но, к сожалению, скоро выяснилось, что все пустые слова, никаких денег никто на студию не дает, она абсолютно прозябает и, по сути, идет на дно, как «Титаник». Хотя эта студия существует с 1927 года и на ней кто только не работал – от Романа Кармена до Рязанова и Герасимова. Куда только мы ни писали, к кому только ни обращались, все бессмысленно. А ведь у студии потрясающий архив, там тысячи лент, как выясняется, никому ненужных. Это живой музей, можно сказать. Единственная студия в стране, получившая «Оскар» за хронику Великой Отечественной войны. 

Беседовала Наталья ВЕРЕВКИНА,
© Banki.ru